[kallistec]

Просто нереальный день рождения)

Вот и стукнуло 25. Тот самый четвертак) Что можно сказать: мне, по-прежнему, 18))) И при покупке алкоголя с меня требуют паспорт) А вообще нужно верить в чудеса) 27 декабря 2012, на праздновании НГ, моя дорогая коллега наклеила всем на стопочки разные "чудеса". На донышке моей была картинка с надписью "Сбыча мечт" Я посмеялась, выпила наливочки и забыла) А вот сегодня очень четко вспомнила об этом) Потому что, не далее как сегодняшним утром сбылось два заветнейших моих желания Мои коллеги всем собранием подарили мне охренительнейшую электронную книгу! С подсветкой! Так что я теперь могу тоннами поглощать всякие-всякие произведения наших и не наших авторов))) А вот вторая моя мечта - это вообще нечто) Никогда не думала, что это сбудется) На дайри я попала благодаря Бличу и нашла здесь море единомышленников, фанатеющих от Блича и многих-многих других аниме. И практически все они творческие люди: рисуют, пишут, сочиняют стихи, нарезают клипы. Я этого, к сожалению, не умею, да и времени катастрофически нет) Но у меня всегда была мечта, что когда-нибудь кто-нибудь мне нарисует или напишет что-нибудь по аниме) Именно мне и просто так))) И вот эта мечта сбылась) Спасибо моим дорогим и любимым девчонкам  Hono cho и  >Hime< Спасибо вам огромное! Были сегодня моими феями-крестными.

а вот и чудесные подарки:

11.10.2013 в 08:51

Пишет  >Hime<:

Хэппи-хэппи-хэппи Б))))
Сегодня у моей прекрасный и ненаглядной Натали День Рождения! Я не буду рассыпаться в многоцветных поздравлениях и признаниях, просто пожелаю Наташе оставаться такой, как она есть, и идти вперед по намеченному пути! Силы и смелости тебе, дорогая, не занимать, так что жги, пока есть силы, жги, пока есть желание, жги, пока есть что жечь. Я верю, ты все сможешь!

И, конечно же, мой скромный (при участии  Hono cho), подарок.
Вместо тысячи слов.

П.с.: а вот и вдохновивший меня арт:
потырено с тумблера


П.п.с.: и наше почти уже традиционное I believe I can fly для создания легкого и несколько мечтательного праздничного настроения.

Название: Мы бы взлетели (№1, часть 4)
Автор: Hime
Бета:  Hono cho
Рейтинг: PG-13
Жанр: драмоангстище
Персонажи: Койот Старк/Тиа Халибель
Размер: мини
Предупреждения: смерть персонажей
Посвящение: зайке- Kallistec в День Рождения с наилучшими пожеланиями!!!
От автора: в этот фик я вложила все свое сумасшедшее желание оказаться на берегу Тихого океана.
Статус: закончен
Дисклеймер: Кубо Тайто, а я издеваюсь
Фэндом: Bleach

Тиа смотрит на красивое лицо Старка, и ей кажется, что влюбляться в него все же не стоит. По крайней мере, сейчас не стоит. И дело не в нем; Койот Старк был превыше всякой критики – внимательный, немногословный, удивительно самодостаточный, ищущий в своем партнере в первую очередь именно эту самую самодостаточность, качество в наши дни редкое, и потому особенно бесценное. Особенно в глазах Тиа, успевшей к своим тридцати годам основательно разочароваться в представителях противоположного пола.
У Старка тонкие черты лица, смуглая кожа, темно-карие глаза, идеально оценивающие перспективу и пропорции, и чуточку полноватые губы, манящие Тиа чувственным изгибом, – наследие индейской крови. В первый же день знакомства он рассказал Тиа, что его бабка была из индейцев. Отсюда и бронза гладкой кожи, и подспудно тлеющий под спокойной оболочкой могучего тела огненный дух, и странное, навевающее мысли о вольных волчьих стаях имя – Койот. Койот Старк. Одиночка, как и она сама, бегущий от прошлого, выпавший из настоящего, вычеркнувший слово “будущее” из своего словарного запаса. Вольный художник, кочующий вдоль всего Тихоокеанского побережья двух Америк и пытающийся запечатлеть на грубом холсте убегающие к горизонту волны, скользящее в бездонные глубины океана закатное солнце, невидимый и всемогущий ветер.
Тиа снова смотрит на лицо Старка, на падающие на высокий лоб и виски темные жесткие кудри, на длинные изящные пальцы, перепачканные краской и сжимающие кисть, и понимает, что поздно думать о несвоевременности влюбленности в этого замечательного мужчину. Потому что она уже влюбилась в него как девочка до дрожи в коленях, и лишь врожденная немногословность и ошибки прошлого хранят ее от скоротечного сближения. По крайней мере, ей очень хочется верить, что чувства ее незаметны и потому секретны.
Старк бросает быстрый взгляд на сияющее красным марокканским апельсином солнце, наполовину омытое темно-синими океанскими водами, а затем смотрит на мнущуюся чуть позади его правого плеча женщину. Коротко и незаметно улыбается, боясь показать Тиа, что видит ее насквозь, и смешивает на палитре изумрудно-зеленый и лимонно-золотистый. Цвета сливаются, становясь однородным пятном, и начинают играть новыми изумительными оттенками цвета морской волны – в самом классическом понимании этого цвета.
А у Тиа глаза точно такие же…
Старк еле слышно вздыхает, густо берет на кисть полученную краску и заставляет море на своем холсте играть новыми тонами, добавляет ему неповторимый блеск неповторимо прекрасных глаз. И когда изящные волны на мольберте Старка становятся похожими на своих живых собратьев, набегающих на янтарно-рыжий крупный песок, мужчина удовлетворенно улыбается.
Он не смеет сказать Тиа ни слова об овладевших им чувствах, не смеет до тех пор, пока ощущает в ней неподатливую и холодную глыбу заледеневшей под гнетом испытанного души. Но в его силах сделать все, чтобы приблизить тот миг, когда в свете его понимающего и принимающего тепла оттает последняя острая грань, и душа Халибель, встрепенувшись после векового сна, потянется к нему словно доверчиво распустившийся навстречу солнцу цветок.
А пока что он день за днем просто молчит рядом, давая Тиа возможность быть самой собой, и воспевает ее глаза в каждом мазке, ложащемся на грубый холст его мольберта.

***

В конце этого лета Тиа вдруг решила остаться в родной Калифорнии и помотаться по прибрежным городкам, наслаждаясь умеренным теплом, ставшими ближе и ярче звездами, выросшими под напором усилившегося ветра волнами. Она меняла место пребывания каждые два-три дня, останавливаясь в уютных крошечных гостиничках и практически не разгружая багажник своего старенького пикапа.
Вставала рано утром, шла к не утихавшему даже ночью океану и долго ловила волну, растворяясь в ветре, соленых брызгах воды и тихом одиночестве. Затем возвращалась к завтраку в номер, ела, читала, опять спала, бродила по местным достопримечательностям, а к вечеру, пропуская ужин, снова шла к воде, снова ловила волну, снова училась забывать обо всем на свете. После такого дня она спала крепко, без снов и привычных кошмаров; было сложно придумать отдых лучше этого.
Старка она встретила под Кармелом, в последний день августа, через три недели от начала своих бесцельных скитаний.
Стоял вечер, солнце стремительно падало в объятия бушующего океана, ветер крепчал, и кожа на лице Тиа буквально горела от ветра, соленой воды и физических усилий.
Одна из волн вынесла ее вместе с доской на мелководье. Встряхнув головой, Тиа подхватила доску и пошлепала через полосу прибоя. И вдруг она увидела стоящего в паре десятков шагов от нее мужчину. Высокого, даже по сравнению с ней, отлично развитого физически, и с головой ушедшего в рождающийся под его кистью новый блистательный мир.
На зрение Халибель никогда не жаловалась; легко различив под без устали снующей рукой художника сплетение темной охры, голубого, зеленого и сияющего золота, она моментально поняла, чем навеяно великолепие этих красок. На миг Тиа стало трудно дышать – она буквально почувствовала, как усиливается дующий с запада ветер, словно бы сливается в унисон с невидимым и неосязаемым двойником, гонящим нарисованные волны на нарисованный берег. И тут мужчина поднял лицо, и Халибель вздрогнула еще раз, заметив, что тот же ветер, свобода и одиночество живут в его глазах, и что все эти чувства пришли на холст из души художника; у природы же он позаимствовал лишь достойные обрамления краски.
Почувствовав чей-то заинтересованный взгляд, Старк оторвался от полотна, увидел глядящую на него высокую красивую и почему-то несколько смущенную женщину, а затем приветливо помахал ей рукой, не пытаясь перекричать ревущий ветер, и повернулся к мольберту, снова с головой уйдя в прерванную работу.
А Тиа стояла на прежнем месте, красная как школьница, и думала, что никогда не испытывала ничего подобного; ей ни разу не приходилось видеть в зеркале отражение своей обнаженной души.
Растерянная и будто бы опустошенная, она медленно пошла к гостинице. На следующее утро, неожиданно для самой себя, продлила бронь номера еще на неделю. А вечером снова встретила странно притягательного незнакомца.
Снова ревел ветер, волны хлестали истерзанный песчаный берег, заваленный комьями бурых водорослей и обломками принесенных течением сучьев. Пахло йодом, солью, свободой – терпко, резко, почти удушающе.
Тиа опять ловила волну, зорко следя за берегом, и все же пропустила тот момент, когда появился художник. Она выходила из океана, стараясь не смотреть на него, боясь и в то же время страстно желая привлечь его внимание. Старк заметил ее сразу, оторвался от работы, приветственно помахал рукой и вернулся к картине, пряча странную улыбку. Тиа снова не ответила, ругая себя на чем свет стоит, и снова поспешила удалиться в свой приют. В тот день, когда должен был истечь период брони номера, Старк сам подошел к ней, восхищаясь ее смелостью, великолепной спортивной формой, и ненавязчиво предложил познакомиться. Так все и началось. Еще неделю они встречались на побережье по вечерам, по-прежнему занимаясь каждый своим делом, но было трудно не заметить наметившиеся ниточки взаимного интереса и притяжения, все больше и больше времени они отдавали друг другу. В один вечер, когда Тиа впустую протаскала с собой туда и обратно доску, а Старк не раскрыл мольберт, он решился пригласить эту молчаливую женщину на ужин. Тиа согласилась на удивление легко, а потом всю ночь корила себя за поспешность, чувствуя, как противореча неизжитому горькому опыту, сердце беспомощно ухает вниз, и душа буквально сгорает в огне сладкого предвкушения. Старк же лишь думал о том, что не может ему так везти – убежать от всего мира на край света и встретить здесь ту, что искал все жизнь.
Ужин пролетел быстро, легко, ненавязчиво. Не было выпито ни капли вина, но беседа текла плавно и непринужденно; говорили о местных красотах, высоте и цвете волны, потрясающем воздухе. Каждое слово, каждый вопрос и ответ повергали их души в священный трепет. Тиа казалось, что она слепнет, глядя на едва намеченную в уголках губ Старка улыбку, тонет в его мерцающих при свете свеч глазах. Старк же чувствовал себя влюбленным мальчишкой, дуреющим от всего сразу – и от низкого голоса сидящей напротив него женщины, и от ее светлого, открывающего спину и плечи, платья, и от тонкой шеи, перетянутой светлым же шелком легкого платка.
После ужина они пошли в центр города, к пирсам, и Тиа смело двинулась вперед по тонкой узкой бетонной полоске, рассекающей грозно бушующий океан. Старк покорно последовал за ней, думая, что за этой женщиной хоть в ад, лишь бы снова и снова видеть ее редкую и потому особенно прекрасную улыбку.
Волнорез оканчивался крошечной круглой площадкой, огороженной металлическими перилами. Халибель облокотилась на них, спиной к океану, крепко ухватилась руками, запрокинула к темнеющему небу лицо с полуприкрытыми глазами, с наслаждением чувствуя прикосновение ветра и капель воды к разгоряченной коже спины. Старк встал чуть поодаль, вполоборота к океану, и, не отрываясь, смотрел на буквально слившуюся со стихией женщину. Это молчаливое созерцание, сопровождаемое бешеным аккомпанементом надвигающегося шторма, продолжалось пару минут. Вдруг Тиа открыла глаза, резко поворачиваясь к Старку, и ему показалось, что на краткий миг воцарилась оглушительная тишина. Он нервно сглотнул, не веря увиденному – в глазах Халибель было столько муки, тоски, неуверенности, что ему стало больно. Тиа подняла руку к шее, оттягивая шарф так, словно он ее душил, и Старк впервые подумал, что ни разу не видел ее шею обнаженной.
Шагнув к Тиа сквозь ветер и соленые брызги, мужчина положил руку на ее дрогнувшее плечо и спросил, перекрикивая шторм:
- Почему ты никогда не снимаешь платок?
- Ты уверен, что готов узнать это? – прокричала Тиа в ответ, еще сильнее стискивая пальцы на шарфе и неосознанно вжимаясь плечом в ладонь Старка.
Мужчина глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду. Он так и думал – прошлое исполосовало безжалостными шрамами не только душу, но и тело этой женщины. И если сейчас ей угодно молчать, то пусть молчит – она нужна ему любая, целиком и полностью, с прошлым, настоящим и будущим. На меньшее он, Старк, не согласен.
Его рука скользнула с гладкого покатого плеча Халибель на гибко прогнувшуюся спину, пальцы второй очертили изящные скулы и подбородок женщины. Перед тем, как губы их встретились в поцелуе, Старк прошептал, забыв о ревущем океане:
- Мы оба готовы увидеть друг друга заново.
Вокруг бушевала непогода, яростный ветер рвал серые клочья бегущих по небу туч, из которых начали падать первые капли дождя. Смешиваясь с горько-солеными брызгами океанской воды, дождь словно смягчил жадный поцелуй встретившихся душ, и Старк просто и уверенно позвал дрожащую в его объятиях Тиа:
- Пойдем ко мне.
Она кивнула, не глядя Старку в глаза, прижалась еще теснее, и они пошли. Молча, боясь встретиться взглядами, и еще больше боясь расцепить будто бы спаянные друг с другом ладони.
В его просторной студии, расположенной под самой крышей, заваленной холстами и пропахшей тяжелым запахом масляных красок, Тиа совсем растерялась.
- У тебя есть вино? – прошептала она, ощущая предательскую неуверенность во всем теле, думая, что и в этот раз она слишком уж поторопилась. Старк кивнул, извлек из каких-то завалов непочатую бутылку красного, налил половину в обычную кружку. Тиа выпила почти залпом, на миг задохнувшись от терпкой сладости, подняла лицо, встречая взгляд Старка, и кружка вдруг выпала из ослабевших пальцев, колени подогнулись и она качнулась вперед, тут же попадая в надежные руки Койота.
“Нет, не поторопилась”, - мелькнуло в расслабившемся сознании Тиа, и она потянулась к губам Старка, боясь даже мечтать, что теперь все будет так, как надо, теперь все будет хорошо.
Он целовал ее бережно и неторопливо, вкладывая в ласкающие прикосновения губ и рук всю силу своего осточертевшего одиночества, всю жажду быть принятым и понятым. Их тела отчаянно стремились к единению, и обоим казалось, что есть в этом порыве нечто большее, чем просто страсть двух слишком долго бывших одинокими людей.
Старк распутал завязки на шее Тиа, удерживающие платье, и легкий, влажный от океанских брызг, шелк нехотя сполз по груди и бедрам женщины вниз. Остался лишь чертов платок. Негнущимися пальцами Старк развязал его, потянул на себя, обнажая точеную шею Халибель, и тихо выругался про себя.
Тиа прогнулась в его руках, откинула назад голову и доверчивым жестом открыла самое беззащитное место своего тела – покрытую многочисленными белесовато-розовыми грубыми шрамами шею. Старк вздрогнул, наклонился, целуя гладкие мертвые рубцы, и подхватил Тиа на руки, неся к не заправленной по въевшейся холостяцкой привычке постели.
К горлу подступали непрошеные слезы, и Старк подумал, что последний раз ему хотелось плакать очень-очень давно. И не в тридцать, и даже не двадцать. Такое чувство всепоглощающей щемящей нежности он испытывал впервые за кажущиеся вечностью сорок лет.
Тиа лежала на его постели, глядя, как Старк сбрасывает с себя одежду, и в глазах ее снова бушевала тоска напополам с неуверенностью.
- Забудь, - прошептал Койот, ложась рядом и притягивая ее к себе. – Ты нужна мне вся, с прошлым и будущим. На меньшее я не согласен.

***

Тиа проснулась от того, что закончился дождь, и тихий шелест по черепичной крыше перестал убаюкивать и удерживать в объятиях сна. Она поднялась медленно и осторожно убрала с плеч и бедра тяжелые горячие руки Старка. Села на краю низкой постели и опустила ноги, чувствуя кожей стоп приятно холодящее дерево пола. Завернувшись в валявшуюся рядом рубашку Старка, Тиа прошла к окну, чувствуя во все теле приятную усталость. Полюбовавшись пару минут подернутым серой рассветной дымкой океаном, скованным мертвым штилем, женщина вернулась к постели, бросив быстрый взгляд на крепко спящего Койота. Он был так безмятежен, могуч и по-своему красив, что сердце Тиа ухнуло куда-то вниз. Она и не думала, что когда-нибудь вид спящего мужчины перестанет ассоциироваться в ее сознании с притаившейся опасностью. Все те, с кем ей пришлось делить постель ранее, внешне тоже выглядели безопасно – от сонного младенца ожидаешь порой большего подвоха.
Воспоминания, бывшие всегда жестоким табу, накрыли вдруг с головой. Без сил опустившись на пол, оперевшись спиной на край кровати, Тиа закрыла лицо ладонями, с дрожью вспоминая прошлое.
Ей было четырнадцать, когда умерла мать. На руках у овдовевшего отца осталось четыре девочки, Тиа – старшая. Отказавшись от влекущих соблазнов юности, она взвалила на себя все домашнее хозяйство и заботы о младших сестрах, желая помочь отчаявшемуся отцу. Мистер Халибель, и до смерти жены неравнодушный к алкоголю, после вовсе потерял над собой контроль. Тиа, пытаясь прекратить пьянство отца, бывала не раз бита, но продолжала бороться с ним, защищая младших девочек от ужасного зрелища. Останавливала до тех пор, пока не была изнасилована ничего не соображающим от опьянения отцом. На следующее утро мистер Халибель, проспавшись и вспомнив случившееся, чуть не наложил на себя руки. Ставшая вдруг убийственно хладнокровной, Тиа выбила из трясущихся окровавленных рук отца нож, перевязала неглубокие порезы на запястьях и отпоила его какими-то успокоительными каплями. А после первым желанием ее было уйти из этого дома и никогда больше в него не возвращаться. Остановила лишь мысль о том, что если ее не будет рядом, с девочками может случиться то же самое. Засунув подальше униженное и растоптанное самолюбие, Тиа поклялась сама себе, что сделает все, лишь бы сестренки не знали больше горя, тоски и одиночества. Так прошло четыре года. Пренебрегая учебой, Тиа работала из последних сил, и все же им с трудом хватало на то, чтобы свести концы с концами. И все оказалось напрасным. Ей едва исполнилось восемнадцать, когда начавшая налаживаться жизнь снова рухнула. Возвращаясь однажды утром после ночной смены, Тиа застала на месте родного дома лишь дымящиеся обгорелые стены…
После спасатели говорили ей, обезумевшей от горя, что утечка газа, послужившая причиной пожара, была случайностью, но девушке было все равно. Она потеряла всех, кого любила, всех, ради кого стоило жить и жертвовать, и вышла в большую жизнь абсолютно опустошенной и неподготовленной к борьбе. И практически тут же попала под чары обольстительного психотерапевта средних лет, за помощью к которому обратилась по направлению социальных служб.
Скоропостижный брак, увенчавший их отношения, не принес Тиа ничего, кроме разочарования, боли и обиды. Не найдя в нем желаемого утешения и понимания, окруженная со всех сторон плохо скрываемыми изменами супруга, девушка достаточно быстро приняла решение вернуть себе неоправданно подаренную свободу. Справедливо рассудив, что она еще не готова к отношениям, Тиа решила наверстать упущенное и получить образование. Следующий роман она позволила себе лишь после окончания магистратуры. Кажущийся добродушным и предупредительным, ровесник – сосед по беговой дорожке в спортивном зале, - при первой же близости проявил себя форменным садистом. После той жуткой ночи, оставившей на шее Халибель многочисленные шрамы, Халибель решила, что больше никогда не поведется на ухаживания и завлекающие маневры противоположного пола. В работе, одиночестве и самопознании прошло еще пять лет. И вот появился Старк… Немногословный, неторопливый, заботливый, кажущийся своим до мозга костей. Это казалось невозможным, и Тиа не удержалась. Снова позволила себе быть слабой, ведомой и, сидя на полу в пахнущей овладевшим ей мужчиной рубашке, ни капли не жалела о произошедшем.
С головой уйдя в воспоминаний, Тиа не услышала, как проснувшийся Старк перекатился на ее край кровати и сел, глядя сверху вниз на ее лицо.
Она сначала вздрогнула от неожиданности, но тут же расслабилась, улыбнувшись и осторожно касаясь кончиками пальцев короткой эспаньолки, украшавшей острый подбородок Старка. Он обхватил ее запрокинутое кверху лицо ладонями, наклонился еще ниже, покрывая поцелуями нос, скулы, подбородок, губы, смеженные в тихом блаженстве веки. Затем руки мужчины скользнули вдоль шеи тихо охнувшей Тиа, затем на едва прикрытую рубашкой грудь, а после взвились к плечам, стягивая с них одежду. Не разрывая поцелуй, Старк потянул Халибель к себе, в тепло неостывшей постели, и она радостно подчинилась, садясь ему на колени, обвивая руками крепкую шею и с замиранием сердца целуя в ответ.
Койот не задал убийственного в этой ситуации вопроса “О чем ты думаешь?”, и душа Тиа была переполнена горячей благодарностью. Она в самом деле была нужна ему вся, без глупого деления на «до» и «после», и ей в очередной раз подумалось, что так не бывает.
У нее еще будет время рассказать о себе, и узнать о причинах одиночества Старка, но не сейчас. Текущие мимо них ослепительные минуты счастья напоминали августовские падающие звезды, золотистыми росчерками ложащиеся на бархат низкого темного неба. В такие ночи не надо ворошить прошлое и строить планы на будущее – надо овладевать недоступным и осуществлять невозможное.
- Эй, Койот, - прошептала Тиа, глядя Старку в глаза. – Возьми меня в свою стаю.

Два года спустя
Будущее сокрыто от нас, и знать, что ждет тебя впереди, дано немногим. Позже Старк не раз думал, что пусть бы оборвалась его жизнь, а не жизнь Тиа. Но судьбе было угодно иное; видимо, им обоим было предначертано мимолетное счастье.
Тиа спасла Старка, едва успев оттолкнуть его в сторону, и сама попала под колеса несущегося на полной скорости грузовика.
Позже, в морге госпиталя, судебные эксперты сообщили онемевшему от горя мужчине, что миссис Старк была на втором месяце беременности. Они ехали в так полюбившийся им Кармел, и Тиа хотела рассказать о радостной новости лишь на месте, в первый вечер их долгожданного отпуска.
Пожертвовав собой и зародившейся в ней новой жизнью, она невольно обрекла единственного любимого на этой земле человека на бесконечно долгую жизнь в одиночестве.
Старк покинул этот мир далеко за восемьдесят. После смерти Тиа он больше никогда не рисовал океан.
Но им обоим, слабо верящим в загробную жизнь, был дарована еще одна встреча.
Лицо молчаливой Третьей, без устали опекающей своих трех крикливых и вздорных франсьонов, каждый раз казалось Старку до боли знакомым, но он никак не мог вспомнить, где и когда видел эту женщину. Он жил в черно-белом мире песка и теней бесконечно долго, прошлая жизнь казалась смутным полузабытым сном. И рядом всегда, сколько он помнил, была Лилинет. Всегда лишь она одна. Других в его жизни никогда не было. Но глаза Халибель, бередящие душу глаза цвета морской волны, навевали мысли о закатном волнующемся океане и безмятежном утреннем штиле, и Старк решил, что когда-нибудь выяснит, откуда эти похожие на реальность воспоминания.
Ведь теперь они обречены на вечную жизнь, и время найти ответы на все вопросы будет всегда.

19 – 26.09.2013 года